Когда ясным апрельским днем в семье воронежского железнодорожного машиниста Пожарова родился мальчик, − мало что предвещало его будущее сценическое служение. К счастью, в РГАЛИ в личном фонде великого артиста Александра Остужева (именно под этим псевдонимом мы его и знаем) сохранились воспоминания 1937 года, где Александр Алексеевич вскользь упоминал о самых ранних своих годах, но при этом подробно остановился на первом серьезном опыте театральной работы на воронежской сцене:
«С самых малых лет я стремился к сцене. Я помню, как совсем еще мальчишкой … произносил перед невидимыми зрителями монологи Фамусова и, что еще удивительнее, Пимена; мне как-то больше импонировали роли стариков.
К этому же времени (мне было лет 10–12) относится мое первое выступление на настоящей сцене. В Воронеже была оперетта … В этом театре я изображал роль цыганенка в “Цыганском бароне”…
В начале 90-х годов я вновь столкнулся с настоящим театром. Я уже учился тогда в железнодорожном техническом училище. Помню, как я впервые явился к державшему в тот сезон Воронежский театр знаменитому антрепренеру Медведеву. У него была отличная труппа… Я рассказал Медведеву о себе, о моем страстном желании стать актером, но он сначала запротестовал: “Не возьму греха на душу…, иди тем путем, который открыт перед тобой”. Все же после долгих просьб он согласился взять меня, и я прослужил у него сезон.
В летнее время в Воронеже обычно были открыты два театра – городской и летний “Эрмитаж”… В “Эрмитаж” постоянно приезжали гастролеры. Среди них был и Александр Иванович Южин. Свои гастроли в Воронеже он начинал с “Эрнани”. … Южин отклонил … двух актеров, пытавшихся сыграть роль посла … Сердце мое трепетало от радости и от страха, когда я предстал перед московским гастролером. Он внимательно осмотрел меня со всех сторон и сказал, что я подхожу. У меня была всегда, что называется, дикая память, и я быстро выучил небольшой монолог посла. Южин посвятил меня в свою трактовку роли… и был вполне удовлетворен репетицией… Вечером состоялся спектакль. Я не помню, как он прошел».
Далее Остужев приводил слова Южина, сказанные ему сразу после спектакля: «Я никому в жизни … никогда не рекомендовал идти на сцену, но вам, с вашим голосом, с вашей внешностью, с вашими способностями, я порекомендую… Чтобы стать настоящим актером, вам надо много учиться».1
На следующий год Александр, оставив службу в управлении Юго-Восточной железной дороги, где был чертежником и сотрудником стола личного состава, переехал в Москву и поступил на Драматические курсы Московского театрального училища − к Александру Павловичу Ленскому. По предположению историка Ю. Эйхенвальда, именно А.П. Ленский дал А. Пожарову псевдоним, чтобы «остудить» его горячий нрав.
С 1898 года и до конца сценической карьеры Остужев служил в Малом театре, с перерывом в один сезон – 1901/1902 годов, который отыграл на сцене Театра Корша, где с успехом исполнил роль Алеши в спектакле «Дети Ванюшина».
В Малом театре Остужев участвовал более чем в 100 постановках, ему довелось сыграть главные роли в спектаклях классического репертуара: Ромео («Ромео и Джульетта», 1901), Чацкого («Горе от ума», 1902), Незнамова («Без вины виноватые», 1908), Лжедмитрия I («Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский», 1909); Хлестакова («Ревизор», 1911), Квазимодо («Собор Парижской Богоматери», 1925), Отелло («Отелло», 1935). Его партнершей в «Без вины виноватые» выступала великая Мария Николаевна Ермолова.
Отличительной особенностью молодого актера была не только импозантная внешность, но и красивый от природы голос, над которым он работал, занимаясь с профессиональными певцами. Знаменитый итальянский актер Томмазо Сальвини, посмотревший «Отелло», где Остужев с 1899 года играл роль Кассио, предлагал ему даже уйти с драматической сцены в пение бельканто (от ит. bel canto – «красивое пение»).
Со временем репертуар актера менялся: до конца 1900-х годов Остужев исполнял романтические роли, затем перешел к драматическим, а в советское время в начале 1920-х годов 40-летний актер совсем отказался от участия в прежних спектаклях.
В 1908 году уже зрелого актера постигла трагедия – из-за болезни он постепенно начал терять слух и в 1910 году практически оглох. Сила характера позволила Остужеву остаться в профессии: он продолжил играть, выработав систему приемов, которые помогали ему работать в театре.
В 1929 году Остужев сыграл Карла Моора в «Разбойниках», затем в каждый очередной сезон он исполнял в лучшем случае одну новую роль. В 1935 году 60-летний актер блистательно сыграл роль Отелло в постановке С.Э. Радлова, спектакль имел оглушительный успех. В 1937 году он сыграл Скупого рыцаря в «Маленьких трагедиях», а в 1940 году заглавную роль в спектакле «Уриэль Акоста» К. Гуцкова. Сохранился отзыв одного из зрителей о голосе актера в этой постановке: «… божественный голос, звучащий как Эолова арфа».
Во время Великой Отечественной войны Остужев трижды в составе бригады артистов выезжал на фронт, о чем оставил небольшие воспоминания. Последней премьерой актера в театре стала роль Рассказчика в спектакле «Отечественная война 1812 года» по роману Л.Н. Толстого «Война и мир» в сезон 1941/1942 годов.
В конце 1940-х – начале 1950-х годов в исполнении Остужева звучали монологи из его спектаклей на радио. 24 апреля 1949 года восторженные слушатели писали актеру: «Вчера наслаждались, слушая по радио Ваше вдохновенное исполнение Отелло. Еще до сих пор все мы находимся во власти Вашего изумительного голоса и покоряющей силы чувства».2
Насколько популярен был актер, свидетельствуют сохранившиеся письма зрителей к нему, а также широкое распространение его фотографий в ролях, тиражировавшихся на открытках. Они сохранились в 20-ти личных фондах и коллекциях РГАЛИ. Труд актера был отмечен государственными наградами: званием Народного артиста СССР в марте 1937 года, Сталинской премией первой степени в 1943 году за многолетние выдающиеся достижения, двумя орденами Ленина в 1937 году – за выдающиеся заслуги в деле развития русского театрального искусства и в 1949 году – в связи со 125-летием Малого театра.
И все же, несмотря на столь долгую и успешную жизнь в театре, Остужев признавался в воспоминаниях в 1937 году: « …я никогда не мог преодолеть другой своей страсти – к технике: я очень увлекаюсь всякими машинами, станками, конструкциями и поныне с удовольствием знакомлюсь с новыми моделями паровозов».3 В его кабинете стоял токарный станок, на котором он с удовольствием работал, не забывая о своей первой технической специальности.
Умер Остужев 1 марта 1953 года, похоронен на Новодевичьем кладбище.
Архив А.А. Остужева сохранился довольно полно, он поступил в ЦГЛА (ныне РГАЛИ) 17 марта 1953 г. из Первой Московской нотариальной конторы, поскольку к тому времени артист не имел наследников. В дальнейшем отдельные документы поступали и из других источников. В настоящее время в личном фонде актера (№ 2016) по трем описям числится 315 единиц хранения за 1877–1953 годы.
В фонде хранятся биографические документы: аттестат об окончании Драматических курсов Московского театрального училища (1898), свидетельства о браке и о разводе (1929), членские билеты ВТО и др. общественных организаций, трудовая и пенсионная книжки, почетные грамоты и адреса, справки и командировочные удостоверения; к творческим документам относятся тексты многочисленных ролей, над которыми Остужев работал в 1898–1940 годах, экземпляры пьес, инсценировки, режиссерские разработки пьес, афиши и программы спектаклей и концертов, рецензии на спектакли, фотографии А.А. Остужева в жизни и ролях; его переписка, в частности сохранились два письма наркома просвещения А.В. Луначарского (1928), в драме которого «Бархат и лохмотья», написанной совместно с Эд. Штуккеным, Остужев сыграл роль Адриана ван Браувера в сезон 1926/1927 годов; письма зрителей, а также фотографии актеров Малого театра.
Л.Н. Бодрова
начальник отдела РГАЛИ
1 - РГАЛИ. Ф. 2016. Оп. 1.
2 - Там же.
3 - Там же.