22 июня 1941 г.
Чудный жаркий день. Мы дома только с Ниной, остальные на даче. Около 12-и час[ов] дня. У нас все убрано, в порядке. Нина еще раз съездила в магазины, все закуплено, через 10−15 мин. и мы уезжаем на дачу в поселок. Радио: «Всем, всем, всем. Говорит ком[иссар] ин[остранных] дел тов. Молотов…». Спешно зову Нину из кухни, и мы замираем. Война!! Ужас объял нас. Нина плачет. На дачу мы не едем. Ночь у Киры. В волнении. Не спим. Ночью смотрим в окно. Первая воздушная тревога. Зубы стучат. Сердце трепещет. Нина с Кирой наблюдают что-то новое – ужасное, творящееся в высоте светлого неба. Ночь без сна…
8 сентября.
Первая бомбежка. Ужасные выстрелы зениток. Кажется, только именно в твоем районе, над твоей головой. Мы идем с Надей от наших, которые уже уехали. Чудный вечер. Тревога. Забегаем в первое парадное. Жуть!
Когда выходим, то видим, что улицы загружены народом. Небо – с одной стороны в полосах, а с другой – огромное зарево с темным, зловеще-черным, огромным дымом. Настоящая картина войны. Горят Бадаевские склады запасов, масляный завод и еще что-то.
Ночью – первая бомбежка. Мы сидим все в коридоре. Зенитки бьют прямо, кажется, по голове. Свист пролетающих бомб… Разрыв их. Ждешь своей участи… и с этого дня пошли бессонные жуткие ночи и дни. Разрушений много, жертв людских также.
* * *
30/XII. Мороз крепкий. Утром идем с Ниной к Персиановым. Надежда Ал[лексеевн]-а и Женя рассказали про смерть Бориса Ал[лексеевич]а − дяди Любочки. 48 лет, очень хотел жить. Болел давно, диагноз − болезнь печени. После вскрытия – язва желудка. Как ошибаются врачи! Смерть была приближена истощением организма. Ольга Аркадьевна, жена, совсем с ума сошла от горя. Тяжело было ему больному: в больницу не попасть, врача не дозваться, лекарств нет. Срочно делать операцию − нет наркоза, нет бинтов. До помещения еще в палату належался в холодном коридоре. Да и взяли в больницу после больших хлопот и беготни, да и дочь Ира на коленях умоляла врача. Хоронить - еще труднее: гроб сделали лишь час наз[ад] из-под полы: за 150 руб., 1 кг. хлеба и мех[овую] шапку. Извлекать труп из груды, сваленной на чердаке больницы, сами. Везти на кладбище − сами на саночках, а далеко на Охотское. Картина − площ[ади] перед кладбищем: вся заполнена трупами, причем в гробах − меньшее количество, больше – на саночках прямо завернутые в тряпку или простыню. Перед кладбищем и на нем из снега торчат части трупов, плохо зарытые в снег и открытые ветром. Могилу заранее вырыть нельзя: сейчас же задания другие. Сцена: дворничиха привезла труп на санях …
…и хочет его свалить около, чтобы кто-ниб[удь] другой его зарыл, т.к. этот труп был брошен около их дома на улице неизвестно кем, милиционер заставил дворничиху подобрать труп и свезти на кладбище. Здесь, у кладбища, требуют, чтобы она свезла труп в траншею, кот[орая] служит общей могилой, а это еще км 1½-а. Чем кончилось − Женя уже не знает. Вот и Нина видела около забора недалеко от их школы носилки и на них труп, а около, никого. В общем, сейчас никак узнать нельзя − уж очень трудно близким избавиться от мертвого. Умирает тысяч 5-6 в день, главным образом − мужчины.