Александр Степанович Пругавин – писатель, публицист, народник, историк, этнограф, исследователь раскола Русской православной церкви, старообрядчества и сектантства.
Родился А. С. Пругавин в семье инспектора народных училищ. Его отец, Степан Борисович Пругавин, с увлечением проработал на поприще народного образования 45 лет и сумел создать школу современного типа. В автобиографии А. С. Пругавин писал о себе: «Рос и воспитывался под влиянием лиц, заброшенных против воли на крайних север в начале 60-х годов». Кто были эти лица? Польские повстанцы, каракозовцы, мусульмане, старообрядцы, феминистки, — словом, сама среда сформировала взгляды будущего убежденного народника.
Окончив Архангельскую мужскую гимназию, Пругавин поступил в Петровскую земледельческую и лесную академию, в которой прослушал четыре семестра. Однако учебное заведение не закончил: приговор 1871 года за участие в студенческих волнениях и привлечение по процессу «нечаевцев» завершились ссылкой в Архангельскую губернию. Там он успел пожить в разных местах, в частности, в городе Кемь, который тогда был центром поморских староверов-беспоповцев. «Горя желанием сойтись с народом, изучить его нужды, стремления и запросы, я не мог, разумеется, не обратить внимания на раскол, который в жизни Крайнего Севера с давних пор играет весьма важную роль, оказывая огромное влияние на весь склад и строй народной жизни». В Архангельской губернии Пругавин познакомился с представителями разных религиозных групп, бывал на их собраниях, посещал скиты, изучал рукописи.
К 1873 году состояние здоровья А. С. Пругавина ухудшилось. Кемский исправник отмечал, что у подопечного «постоянное кровохарканье и необыкновенный румянец на его щеках». В итоге по ходатайству отца и распоряжению министра внутренних дел поселенца перевели в Воронеж под надзор полиции. Но по прибытии туда Пругавин сумел организовать революционный кружок, за что в конце 1873 года был перемещен в город Коротояк, где поступил на службу в земскую управу. В 1873-1874 годах он находился в переписке со многими деятелями «хождения в народ». Именно тогда под говорящим псевдонимом «Борецкий» им была написана первая статья «Знаем ли мы раскол», опубликованная в газете «Неделя». В Воронеже он прожил до 1877 года, откуда, будучи «политически неблагонадежным», отправлен обратно в Архангельск. Там Пругавин поступил на службу в местное воинское присутствие.
Распоряжение об освобождении А. С. Пругавина последовало 19 февраля 1879 года. Он немедленно отправился в Петербург, «чтобы занятиями в тамошних библиотеках пополнить пробелы моего образования и затем возможно полнее ознакомиться с литературой вопроса о расколе и сектантстве». Вскоре в газете «Неделя» была помещена заметка историка «Староверческие скиты», в которой на примере Выговского и Топозерского скитов анализировались роль и значение старообрядческих пустынь. Пругавин описал также разгром Амбургского старообрядческого скита в 47-ми верстах от Архангельска, который считался одним из древнейших и самым оппозиционном в этом крае.
Тем временем в российском обществе ходили упорные слухи, что в правительственных сферах готовятся законы о некоторых послаблениях старообрядцам. Пругавин пытался подать и свой голос за принятие таких решений, чему посвятил ряд статей о церковном расколе в газете «Голос», в журналах «Русская мысль» и «Исторический вестник», а также опубликовав отдельные издания («Шлиссельбургская крепость», 1880; «Соловецкие узники», 1881). Александр Степанович, лично повидав узников, хотел доказать, что борьба с инакомыслием путем «монастырских заточений» является анахронизмом. В своих публикациях он утверждал, что жестокие репрессии против старообрядцев приводят лишь к тому, что они объявляют власть «антихристовой», перестают за нее молиться, но ни к какому повиновению это не приводит, и только веротерпимость может положить конец расколу.
Публикации А. С. Пругавина, однако, были признаны за попытки давления на власть, вызвав ее подозрительность и негодование Церкви. В 1882 году министр внутренних дел Д. А. Толстой учредил секретный полицейский надзор за всеми действиями историка. Александр Степанович в ответ на это составил программу-анкету по «собиранию сведений о русском расколе, или сектантстве», которую сумел опубликовать первым изданием в 1888 году. На нее откликнулось более 200 человек, доставивших свои ответы и сообщения. Вторая программа, дополненная вопросами об отношении к школе и учению, вышла в 1891 году. В журнале «Русская мысль» историк поместил целый ряд статей, посвященных «расколу и сектантству», доказав, что этот вопрос тесно связан со школой, общественным бытом, правовым и экономическим положением народа. В статье «Значение сектантства в русской народной жизни» Пругавин приходит к выводу, что «раскол становится верой, религией русского народа. Это движение внесет в сознание народных масс новые здоровые идеи, поставит новые жизненные идеалы, которые уяснят народу все те смутные стремления и желания, что живут и бродят в нем».
В 1898-1899 годах А. С. Пругавин служил в Самарском губернском земстве, где сумел организовать помощь голодающим и привлечь внимание писателей Владимира Короленко, Антона Чехова и Льва Толстого. Происходящее в Поволжье историк описал в очерке «Цинга и ее жертвы» в журнале «Вестник Европы» (1904). Из Самары Пругавин отправился в Санкт-Петербург, ездил за границу, но от административных взысканий не освободился.
Указ 17 апреля 1905 года «Об укреплении начал веротерпимости» ослабил давление государства на старообрядцев и других «религиозных отщепенцев». Пругавин называл указ «первой брешью, пробитой дружными народными усилиями». Но раз уж «спали оковы с совести человека, то уже не могут остаться цепи на мысли и на слове <…> Только при свете и солнце политической свободы мы можем избавиться от тех застарелых, злокачественных язв, которые грозят гангреной и гибелью всему организму» (Ф. 2167. Оп. 1).
А. С. Пругавин, как исследователь «брожения» русской мысли, не мог пройти мимо личности Григория Распутна. В результате появились его статьи «О сектантстве Григория Распутина», «Старец Григорий Распутин и царская семья», «Был ли царь и царица хлыстами», «Старец Григорий Распутин и его поклонницы». В последней работе историк заключает: «Никто так не расшатал царский престол в России, никто так не уронил, не унизил в глазах народа и общества личность государя и государыни, никто так не дискредитировал царской семьи, как Григорий Распутин».
С тем же оппозиционным настроем А. С. Пругавин мечтал написать обширное исследование, посвященное русским писателям, находившимся в тюрьме, ссылке и изгнании. В его фонде в РГАЛИ сохранились черновики с заголовками «От Радищева до Короленки», «Черные дни русской литературы» и «Литературный синодик». Не мог Пругавин обойти и одного из самых крупных «литературных сектантов» — писателя Л. Н. Толстого, к которому специально ездил в Ясную Поляну, бывал в его доме в Хамовниках. В личном фонде историка хранятся «Краткое изложение Евангелия» с предисловием к нему Толстого, толстовские статьи «Церковь и государство» и «Не могу молчать», стихотворения и карикатуры в связи с отлучением Льва Николаевича от Церкви, постановление Самарской духовной консистории о воспрещении поминовений, панихид и заупокойных литургий по Л. Н. Толстому в случае его смерти. В 1911 году Александр Степанович выпустил книгу «О Льве Толстом и о толстовцах: очерки, воспоминания, материалы». В ней с искренним пиететом писал: «Не подлежит сомнению, что величавая фигура Льва Толстого, его обаятельный духовный облик будут привлекать к себе внимание и сердца людей в течение целых столетий, а потому на всех нас, его современниках, лежит прямой и священный долг сохранить в памяти потомства по возможности все то, что только может служить к уяснению тех или иных сторон жизни и деятельности великого писателя-мыслителя, его миропонимания».
В фонде Пругавина хранятся гранки статей, посвященных судьбе другого оппозиционного литератора — В. Г. Короленко. «Уже в 1878 году над семьей Владимира Галактионовича разражается гроза… Это были годы, когда правительство через посредство жандармов и полиции с особенной энергией вело борьбу с крамолой, под которой оно подразумевало "политическую неблагонамеренность" и "неблагонадежность" не только в действиях, но и в мыслях» (Ф. 2167. Оп. 1).
А еще в фонде лежит календарный листок за 22 сентября 1911 года, на обороте которого красным карандашом подчеркнута цитата из М. Е. Салтыкова-Щедрина: «Паче всего люби родную литературу и звание литератора предпочитай всякому другому» (Ф. 2167. Оп. 1).
Будучи противником царского режима, А. С. Пругавин с воодушевлением встретил Октябрьскую революцию 1917 года. Уехав из Петрограда в Уфу, он сотрудничал с «Уфимской директорией» и правительством А. В. Колчака. Затем, переехав в Новониколаевск, Александр Степанович, оставшись без средств к существованию, начал сотрудничать с советской властью. В 1920 году он читал лекции по религиозным вопросам, и в том же году был арестован и отправлен в тюрьму в Красноярске, где умер от брюшного тифа.
* * *
В РГАЛИ личный фонд А. С. Пругавина (Ф. 2167) насчитывает 578 единиц хранения за 1821-1920 годы. В нем находятся рукописи и воспоминания о Л. Н. Толстом и толстовцах (1881-1915); статьи и заметки о расколе и сектантстве (1898-1912), о монастырских заточениях ХIХ-ХХ вв. (1904-1914), о Петропавловской и Шлиссельбургской крепостях (1905-1910). Всего около 300 рукописей. Среди этнографических материалов – русские народные песни (свадебные, хороводные, плясовые, солдатские), собранные А. С. Пругавиным, и отзывы на собрания песен, записанных другими исследователями.
В фонде немало черновиков писем А. С. Пругавина к Л. Н. Толстому, А. И. Зелинской, С. Е. Кривенко, Ф. Д. Нефедову, Е. П. Свешниковой, В. И. Семевскому, Н. И. Стороженко и другим. Также хранятся и письма, адресованные Пругавину: Н. Ф. Анненского, К. К. Арсеньева, Ф. Д. Батюшкова, П. А. Берлина, П. И. Бирюкова, В. Г. Короленко, Н. А. Котляревского, С. П. Мельгунова, В. И. Семевского, И. Д. Сытина, В. Г. Черткова, К. С. Шохор-Троцкого и других. В фонде сохранилась переписка Александра Степановича с издательствами и издателями.
Личные документы А. С. Пругавина представлены удостоверениями и справками о его работе лектором в Новониколаевском отделе народного образования; билетами на вход в зал Государственного совещания в Москве в 1917 году, на съезд членов Учредительного собрания в Уфе в 1918 году, для встречи Колчака в 1919 году. Среди документов хранятся также записные книжки историка и публициста.
Ю. В. Маслова,
главный специалист РГАЛИ
-
Портрет А. С. Пругавина с фотографии 1877 г.
-
Статья «Свобода совести» по поводу Указа 17 апреля 1905 г. РГАЛИ. Ф. 2167. Оп. 1. Рукопись.
-
Статья «Свобода совести» по поводу Указа 17 апреля 1905 г. РГАЛИ. Ф. 2167. Оп. 1. Рукопись.
-
Фрагмент статьи А. С. Пругавина «Административные мытарства в жизни В. Г. Короленко». РГАЛИ. Ф. 2167. Оп. 1. Типогр. экз.
-
Фрагмент статьи А. С. Пругавина «Административные мытарства в жизни В. Г. Короленко». РГАЛИ. Ф. 2167. Оп. 1. Типогр. экз.
-
Билет для входа на Государственное совещание в Москве. 1917 г. РГАЛИ. Ф. 2167. Оп. 2. Типогр. экз.
-
Письмо Министерства внутренних дел Нижегородскому губернатору о запрете титулования «старообрядческий епископ» Иннокентию (в миру Иван Григорьевич Усов). 21 апреля 1905 г. РГАЛИ. Ф. 2167. Оп .1. Машинопись.
