Всеволод Багрицкий родился 19 апреля 1922 г. в Одессе в семье известного советского поэта Эдуарда Багрицкого и дочери австрийского эмигранта, преподавателя музыки Густава Суока, Лидии Суок. В 1934 г., когда мальчику было 11 лет, отец умер от обострения астмы, которой страдал всю жизнь. В 1937 г. была репрессирована мать.
Так Всеволоду пришлось рано повзрослеть. Будучи школьником, он работал в газете «Труд» очеркистом, хлопотал о свиданиях с матерью, о гонорарах за публикации отцовских произведений и о своей комнате в коммунальной квартире в знаменитом «Доме писательского кооператива» в Камергерском переулке, самостоятельно устраивал свой «холостяцкий», как он его называл, быт.
Стихи он начал писать еще в школе, но практически не печатал их. Главным критиком для него была мать, которой он регулярно писал в Карагандинский лагерь, читателями – друзья по театральной студии Алексея Арбузова и Валентина Плучека, где Всеволод Багрицкий начал заниматься почти сразу после ее открытия в 1938 г. Юноша был щедро одарен природой: в театральной студии он выступал и в качестве актера, и в качестве сценариста, писал стихи и песенки для спектаклей.
Когда в конце мая 1941 г. студийцы расходились на каникулы, они и представить себе не могли, что уже никогда не соберутся прежним составом. Всеволода война застала на отдыхе в Коктебеле, откуда он сразу поспешил в Москву. Имея очень слабое зрение, он был освобожден от службы в армии, и вынужден был едва ли не ежедневно прощаться с друзьями, которые один за другим уходили на фронт.
Сам он в сентябре 1941 г. поступил на заочное отделение Литературного института им. А.М. Горького и планировал в составе театральной бригады студии Арбузова и Плучека, носившей к тому времени имя Московской государственной театральной студии, ехать на Северный флот. Однако жизнь распорядилась иначе: поездка была отменена, а немногие оставшиеся участники студии эвакуированы в Чистополь.
Не желая оставаться в стороне от происходящего, в начале декабря 1941-го Всеволод Багрицкий передал через секретаря Союза писателей СССР А.А. Фадеева письмо в Политическое управление РККА с просьбой направить его на работу фронтовым корреспондентом. Буквально через три недели его ходатайство было удовлетворено, и 31 декабря Всеволод отправился к месту своего назначения – на Волховский фронт, в редакцию газеты 2-й ударной армии «Отвага».
Уже по дороге в часть он столкнулся со страшной реальностью войны. 13 января 1942 г. Всеволод записал в дневнике: «…На разъезде я увидел маленькую кучку вещей и на них женщину и девочку с сине-белыми щеками. Она сидела согнувшись, покрытая каким-то домашним ковриком. Рядом с ней лежала ее грудная сестра, замерзшая этой ночью. Мальчик в длинной шинели (кажется, сын женщины) погрузил эту печальную группу на сани и куда-то поехал. Я настолько устал от боев, бессонных ночей, черного хлеба, что все это происшествие, страшное по своему драматизму, уже сейчас не производит на меня впечатления».
Вскоре он с головой погрузился в работу и в начале февраля сообщал матери: «По длинным лесистым дорогам я хожу со своей полевой сумкой и собираю материал для газеты. Очень трудна и опасна моя работа, но очень интересна. Я пошел работать в армейскую печать добровольно и не жалею. Я увидел и увижу уже то, что никогда больше не придется пережить». Коллеги по редакции, которые было намного старше Всеволода, позднее вспоминали, каким он им запомнился: близорукий, сутуловатый, еще совсем мальчик – для всех он был просто Севка, немного отстраненный и всегда погруженный в свои мысли.
Увиденное на фронте не могло не найти отражение в стихах. Так, 3 февраля Всеволод записал в дневнике: «Я бродил по разрушенным деревням, где не осталось ни одного целого дома. Я видел жителей, почти всю зиму просидевших в землянках. Люди ушли в землю. Над ними гремели бои, менялась власть, стонали раненые, но они не вылезали, забыв о свежем воздухе, солнце, разучившись говорить громко и свободно». А уже 7 февраля на страницах газеты «Отвага» было напечатано его стихотворение «Встреча»:
Был глух и печален простой рассказ
(Мы в горе многое познаём)
Про смерть, что черной грозой пронеслась
Над тихой деревней ее.
...Немало дорог нам пришлось пройти,
Мы поняли цену войне.
Кто, встретив женщину на пути,
О милой не вспомнит жене!
...Она стояла, к стене прислонясь,
В промерзших худых башмаках.
Большими глазами смотрел на нас
Сын на ее руках.
«Германец хату мою поджег,
С сынишкой загнал в окоп.
Никто на улицу выйти не мог.
Появишься — пуля в лоб.
Пять месяцев солнца не видели мы.
И только ночью, ползком,
Из липкой копоти, грязи и тьмы
Мы выбирались тайком.
Пусть знает сын мой, пусть видит сам,
Что этот разбитый дом,
Студеные звезды, луну, леса
Родиной мы зовем!
Я верила — вы придете назад,
Я верила, я ждала...»
И медленно навернулась слеза,
По бледной щеке потекла...
Над трупами немцев кружит воронье.
На запад лежит наш путь.
О женщине этой, о сыне ее,
Товарищ мой, не забудь!
Спустя 19 дней после этой публикации, 26 февраля 1942 г. Всеволод Багрицкий был командирован в деревню Дубовик Новгородской области для интервью с отличившимся в боях раненым политруком-зенитчиком. Во время интервью произошел налет вражеской авиации, и изба, в которой находились Багрицкий и герой его статьи, оказалась изрешечена осколками снарядов. Оба они погибли на месте. «Когда наши товарищи зашли в избу, где был Всеволод, они застали его сидящим, а перед ним была раскрыта записная книжка с заметками о герое-зенитчике. Осколок вражеской бомбы пробил полевую сумку, толстую тетрадь стихов с пометой – “Фронтовые стихи”, паспорт, письмо матери», – сообщал 7 апреля 1942 г. другу Всеволода Владимиру Саппаку его коллега по газете Борис Бархаш.
Всеволода Багрицкого похоронили неподалеку от места гибели, на его могиле была сделана надпись: «Воин-поэт Всеволод Багрицкий погиб с бою с фашистскими захватчиками 26 февраля 1942 г.». Рядом будущий знаменитый скульптор, а тогда сотрудник «Отваги» Евгений Вучетич нацарапал на коре березы слегка измененные строки из Марины Цветаевой, которые так нравились Всеволоду Багрицкому:
Я вечности не приемлю.Зачем меня погребли?
Мне так не хотелось в землю
С любимой моей земли...
Долгое время после возвращения из ссылки Лидия Густавовна Багрицкая не могла найти могилу сына. Отыскать ее в местности, где до 1944 г. шли напряженные бои, удалось только в середине 1960-х.
***
В РГАЛИ хранится личный архивный фонд В.Э. Багрицкого № 2805, состоящий из 132 единиц хранения. Архив сына – рукописи стихов, статей и пьесы «Дуэль», фотографии, письма, дневники – Л.Г. Багрицкая собирала буквально по крупицам: что-то осталось в их квартире в Камергерском, что-то сохранилось у друзей. С фронта в Москву была передана полевая сумка Всеволода со всеми хранившимися там документами. Все вместе, эти материалы составили фонд поэта.
К.В. Яковлева,
начальник отдела информации и использования документов РГАЛИ