Тимофей Николаевич Грановский - публицист, историк, общественный деятель, педагог и популяризатор науки, одна из ярких звезд интеллектуальной жизни «замечательного десятилетия» 1835−1847 годов, в представлении своих современников всегда был примером «образованного меньшинства». В более поздний период, пожалуй, именно он собирательный образ «человека 40-х годов».
Основным интересом думающего человека 1840-х гг. становится философия как следствие стремления к осмыслению мира, истории; «философствуют» почти все без исключения слои общества. Распространение получают сначала идеи Шеллинга; в 1840-е годы умами владеет Гегель. Один из теоретиков славянофильства И.В. Киреевский писал: «Философские понятия распространились у нас весьма сильно... Нет почти человека, который не говорил бы философскими терминами; нет юноши, который не рассуждал бы о Гегеле; нет почти книги, нет журнальной статьи, где незаметно было бы влияние немецкого мышления; десятилетние мальчики говорят о конкретной объективности». Увлечение идеями Шеллинга и Гегеля привело к появлению философских кружков, членами которых были замечательные умы своего времени, развившие идеи западной философии и привившие их на русскую почву: М.А. Бакунин, А.И. Герцен, К.Д. Кавелин, И.В. Киреевский, Н.П. Огарев, А.С. Хомяков и многие другие.
Все эти люди в разное время составляли круг общения Тимофея Грановского, с некоторыми из них его связывали близкие, дружеские отношения. Занять определенное место среди лидеров мнений 1840 х гг. Грановскому помогли рано проявившиеся страсть к познанию, любознательность и высокая способность к самообразованию; по собственному признанию, он рано почувствовал «жажду деятельности без определенной цели и огромные надежды».
Родился Тимофей Грановский в Орле в дворянской неродовитой семье. Систематического, серьезного образования не получил: два года подростком провел в пансионе в Москве; после очередных летних каникул юношу «забыли» отправить обратно, и он три года пробыл дома в «совершенной пустоте и бездеятельности». После отправился в Петербург и поступил на службу в один из департаментов Министерства иностранных дел. Служба была необременительна, однако искательная натура Грановская не находила удовлетворения в таком образе жизни и через полгода он решил поступить в Петербургский университет. Несмотря на плохую подготовку и материальные проблемы Грановский поступил на юридический факультет университета. Но университет ожиданий студента не оправдал: факультет готовил чиновников, а не мыслителей: «Я работаю сколько есть сил, чтобы со временем сделаться писарем», − писал Грановский.
Преподаватели университета не помогли выбрать научного направления или сформировать мировоззрение. После этого путь Грановского пролег в Берлин: «Я не знал, что такое философия, пока не приехал сюда, Фишер читал нам какую-то другую науку, пользу которой я теперь решительно не понимаю». Здесь Грановский продолжал самообразование, интересовался преимущественно историей: читал с увлечением труды Гиббона, Гизо, О. Тьерри, Юма. Очевидно в то время Тимофей Николаевич начал смутно понимать, в чем может заключаться его призвание.
Затем он некоторое время служил помощником библиотекаря в департаменте Морского министерства. Поворотным же моментом в жизни Тимофея Николаевича стал 1835 г., когда он получил невероятное предложение от попечителя Московского учебного округа С.Г. Строганова − отправиться на стажировку в Берлин с тем, чтобы по возвращении занять кафедру зарубежной истории в Московском университете. Грановский очень серьезно отнесся к стажировке: за несколько месяцев выучил немецкий, исправно посещал лекции ведущих европейских профессоров, интенсивно занимался латынью, древнегреческим. Решающее влияние на формирование научных взглядов Грановского оказало знакомство с учением Гегеля, очаровавшим Тимофея Николаевича стройностью, логичностью, а главное − системным взглядом на исторический процесс. Отношение к учению Грановский определял так: «Есть вопросы, на которые человек не может дать удовлетворительного ответа. Их не решает и Гегель, но все, что теперь доступно знанию человека, и самое знание у него чудесно объяснено».
К окончанию стажировки Грановский так и не определился с научной темой (диссертация «Волин, Иомсбург и Винета» была защищена через пять лет после возвращения из Берлина), однако вполне определил свои задачи как преподавателя: «Мне кажется, что я могу действовать при настоящих моих силах, и действовать именно словом. Что такое дар слова? Красноречие? У меня есть оно, потому что у меня теплая душа и убеждения. Я уверен, что меня будут слушать студенты».
Грановский приступил к чтению лекций по истории античности, средневековья и Нового времени в Московском университете в 1839 г. С самого начала они пользовались успехом, собирали студентов со всех отделений; ни один лектор не имел подобной популярности.
Среди причин феноменального успеха лекций следует назвать чрезвычайное обаяние личности Грановского, его искренность и убежденность в своих словах, а также наличие собственных взглядов, научного мировоззрения. Друзья, ученики, а также люди, расходившиеся с Грановским по идейным соображениям, одинаково оценивали его высокие душевные и нравственные качества. Ученик Грановского Б.Н. Чичерин так описывал историка: «Самая его наружность имела в себе что-то необыкновенно привлекательное... Высокий, стройный, с приятными и выразительными чертами, осененным великолепным лбом.... он на всей своей особе носил печать изящества и благородства... В дружеском кругу, когда он чувствовал себя на свободе, с ним никто не мог сравняться; тут разом проявлялись все разнообразные стороны его даровитой натуры: и глубокий ум, и блестящий талант, и мягкость характера, и сердечная теплота».
В 1844 г. Грановский прочел ряд публичных лекций по истории средневековья. И это был поистине триумф! Не только приверженцы западных философским систем, но и представители лагеря славянофилов признавали, что «лучшим проявлением жизни московской были лекции Грановского. Таких лекций, конечно, у нас не было со времен самого Калиты, основателя первопрестольного града, и, бесспорно, мало во всей Европе».
Герцен так описывал окончание публичных чтений. «Когда он, оканчивая, глубоко тронутый, благодарил публику, − все вскочило в каком-то опьянении, дамы махали платками, другие бросились к кафедре, жали ему руки, требовали портрета... Грановский бледный, как полотно, сложа руки стоял, слегка склоня голову; ему хотелось еще сказать несколько слов, но он не мог... Там я бросился ему на шею, и мы заплакали».
Революционные события в Европе 1848 г. привели к значительным ограничениям в жизни университетов в России: было запрещено преподавание целых разделов наук, «опасных» для мировоззрения студентов, был введен жесткий контроль за поведением преподавателей. Новые правила самым непосредственным образом повлияли на профессора − проводника западного знания. Летом 1849 г. Московский генерал-губернатор Закревский учредил за Грановским секретный надзор.
Грановскому также пришлось давать объяснения и митрополиту Филарету. Несмотря на ужесточение контроля, Грановский остался в университете, однако работать было тяжело. В конце 1849 г. он писал: «Начальство смотрит подозрительно на мои отношения к студентам. Опять, как и в 1845 году, у меня много врагов. У них одно сокровенное желание − сбыть меня. Начальству не раз докладывали, как и тогда, о моих политических идеях. Мне опять дают понять, что нужно переменить службу».
Большим огорчением в тот период стало и окончательное расхождение во взглядах с «друзьями врагами» − славянофилами, но также и с одним из ближайших друзей – Герценом. В целом раскол между сплоченными ранее западниками проходил по линии «идеализм-материализм». Для Грановского неприемлемы были радикальные материалистические идеи; он объяснял Герцену: «Я никогда не приму вашей сухой, холодной мысли единства тела и души... Личное бессмертие мне необходимо».
С начала 1850-х годов Тимофей Николаевич часто болел, жаловался в переписке на невозможность нормально работать. 4 октября 1855 г. он скончался.
В историографии Грановский – противоречивая фигура. Его научная и общественная деятельность являются предметом дискуссии. Оспаривается самостоятельность его научных воззрений, значение как педагога и просветителя, вопрос вызывают и политические взгляды историка. Грановского называют то умеренным либералом, то «почти» демократом, усматривают в его позднем творчестве даже «поворот к позитивизму». В немалой степени такое положение связано со скромным научным наследием, не позволяющим полноценно проследить эволюцию взглядов; в него входят диссертации («Волин, Иомсбург и Венета», «Аббат Сугерий»), историографические работы, курсы лекций, переписка.
Возможно, научные взгляды Грановского не были вполне самостоятельными, однако стремление к поиску системы знаний, метода в исторической науке, разумного соединения гуманитарного знания и естественнонаучного является вполне современным и настоящее время.
Кроме того, нельзя не признать его высокий талант педагога: Тимофей Николаевич «чувствовал себя учителем в самом обширном смысле этого слова, − учителем всего, что он считал достойным познания и усвоения... учил то словом, то примером, никому не навязывая ни своей умственной помощи, ни своих мнений». Это были отнюдь не пустыне слова − Грановский действительно преуспел в воспитании нового поколения историков, среди его учеников: К.Д. Кавелин, С.М. Соловьев, Б.Н. Чичерин, − все они стали создателями государственной школы в русской историографии.
На хранении в РГАЛИ находится небольшой, состоящий из 11 единиц хранения личный фонд Тимофея Николаевича Грановского. Фонд поступил в архив в 1941 г. из Государственного литературного музея. Среди документов фонда – записи лекций Т.Н. Грановского, письма к В.В. Григорьеву и В.А. Черкасскому; дела Московского университета о выплате Грановскому сумм во время пребывания в Берлине и о назначении пенсии вдове Грановского и пр. Также в составе некоторых других личных фондов хранятся письма Т.Н. Грановского А.И. Герцену, Н.П. Огареву, М.К. Рейхель, машинописные копии писем Н.П. Огарева к Грановскому; посвященные Грановскому статьи и выступления, портрет Т.Н. Грановского в альбоме А.И. Герцена из известной «Пражской коллекции» и другие документы.
А.А. Романенко,
начальник отдела РГАЛИ